что вы, ничего такого не было. Вообще Алексей… то есть, Алексей Викторович, никогда мне ни на что не жаловался. Он был не такой человек, который любит жаловаться на здоровье, на коллег, на что-то еще.

— А о своей работе он говорил? О делах на фабрике?

— Никогда на эти темы не говорил. То есть нет — говорил, но только о каких-то смешных случаях. Ну вроде как анекдоты рассказывал. А так — нет.

— Значит, вы никогда не слышали, что Кашкину кто-то угрожает, что он кого-то боится?

— Нет, таких разговоров никогда не было.

— Сколько он вам платил ежемесячно?

Этот вопрос снова вызвал у Кати большие затруднения, она снова впала в ступор. Гурову пришлось нажать:

— Ну же, говорите! — резко сказал он. — Мне нужно знать о его теневых расходах. Сколько он вам давал? Пятьдесят тысяч? Сто? Или больше?

— Обычно около ста, — тихо ответила, почти прошептала Катя.

— А подарки? Драгоценности он дарил каждый месяц?

— Нет, не каждый. Так, иногда…

— Перечислите, что он вам подарил.

— Ну, это были бусы… Еще сережки золотые… Кольцо…

— И все эти украшения, конечно, с бриллиантами?

— Ну… в общем, да.

— А машину? Машину он вам купил?

— Нет, не купил. Но собирался. Говорил, как только я получу права, так он сразу купит мне какую-нибудь приличную машину.

Сыщик несколько минут сидел в молчании, поглядывая на хозяйку квартиры. Потом задал еще один вопрос:

— Он хранил здесь какие-то вещи или документы?

— Нет-нет, ничего такого, никаких вещей! — поспешила заверить Катя. — Здесь и сейфа нет…

Однако сыщик заметил в этих словах какую-то странность.

— А почему вы сказали о сейфе? — спросил он. — Я ни о каком сейфе не говорил. Это, наверное, Кашкин хотел завести здесь сейф?

Лицо Кати вновь пошло пятнами. Она определенно не умела врать, и для сыщика это было очень хорошо.

— Да, он хотел, чтобы здесь было что-то такое… — пробормотала девушка. — Но не успел…

— Где же, в таком случае, он хранил документы, которые хотел спрятать и от слишком внимательных коллег на фабрике, и от жены? — спросил Гуров. — Может быть, у вас есть ячейка в банке, где хранится какая-нибудь коробка или папка? Или она все же лежит где-то здесь?

По реакции девушки сыщик понял, что правильным является последнее предположение.

— Значит, где-то здесь, — заключил он. — Что ж, наверное, мне все же придется вызывать бригаду и проводить обыск. Если хорошо поискать, многое можно найти…

Разумеется, Гуров блефовал: он не мог вызвать никакую бригаду и не собирался этого делать. Просто ему надо было воздействовать на девушку, которая упорно не хотела показывать тайник. Опять же — о существовании такого тайника с документами Гуров не знал, он лишь предположил, что Кашкин, если он и правда вел двойную жизнь, должен был где-то хранить документы, имеющие отношение к этой второй жизни. И это его предположение оказалось верным.

— Не надо никого вызывать, — глухо произнесла Катя. — Я покажу…

Она встала и вышла из кухни; Гуров последовал за ней. В ванной комнате девушка наклонилась, поискала под раковиной и нажала одну из плиток на стене. Плитка повернулась вокруг своей оси (как видно, она была так закреплена), открылось пустое пространство. Катя запустила туда руку и достала сверток, завернутый в плотный пластик.

— Вот… — произнесла она. — Он просил меня это спрятать и никому не показывать.

Сыщик развернул пластик и бегло просмотрел содержимое. В пакете лежали несколько записных книжек и еще какие-то листки.

— Понятно… — произнес он. — Эти документы я забираю. А еще что лежит в этом загашнике?

— Там… там еще деньги лежат, — совсем тихо сказала Катя. — Валюта… Алексей не хотел в банке деньги держать, и дома, он говорил, тоже небезопасно.

— То есть это его деньги?

— Да, бо́льшая часть его. Но одна пачка, самая маленькая — моя. Он сказал, что эти деньги будут мне на черный день…

— Я понимаю, — кивнул сыщик. — Что ж, этот черный день, видимо, настал. Ладно, на твои деньги я не посягаю. А деньги Кашкина я изымаю. Давай их сюда.

Катя запустила руку в тайник и извлекла оттуда одну за другой три пачки. В одной лежали стодолларовые купюры, в другой — евро, в третьей — английские фунты. Гуров умел на глаз определять размер суммы денег в пачке. И по такой оценке, на глазок, перед ним сейчас лежала сумма не меньше сорока миллионов рублей.

— Ничего себе… — произнес он, разглядывая этот клад. — Тайная касса… У тебя пакет какой-нибудь найдется? Лучше плотный такой, чтобы не просвечивал.

— Сейчас поищу, — пообещала девушка.

Она сходила в прихожую и вернулась с плотным черным пакетом. Гуров сложил туда деньги, а также документы, завернутые в пакет.

— Все, Катя, больше у меня к тебе вопросов нет, — сказал он. — Пока, по крайней мере, нет. Не забудь запереть дверь, а то мало ли что… Да, и скажи мне — где тут у вас ближайший магазин или кафе, или аптека — в общем, любое заметное место, куда можно вызвать такси?

— В квартале отсюда, на Бакинской, есть аптека, — отвечала Катя.

— Значит, твой дом на Бакинской стоит?

— Нет, мой на Вишневой.

— Ага, теперь я понял всю диспозицию, — сказал сыщик.

И он вышел из квартиры и нажал кнопку лифта.

Глава 9

Выйдя из дома, Гуров первым делом достал пакет с документами, найденными в тайнике, и бегло их просмотрел. Записные книжки были датированы по годам: первая обозначала позапрошлый год, вторая прошлый и третья — нынешний. Дальше шло деление по месяцам. На листках с названием месяца не было слов — только цифры. Эти цифры были разнесены в три колонки. В конце каждого месяца был подведен итог. Суммы были каждый раз разные, от полумиллиона до миллиона.

— Это, конечно, деньги… — произнес Гуров, разговаривая сам с собой. — Но откуда они?

Кроме записных книжек, в пакете лежали также несколько листков. Насколько можно было понять, это были долговые расписки. Они были написаны от руки, все разным почерком. На каждой был стандартный текст: тот или иной человек, всегда обозначенный только инициалами, подтверждал, что должен некоему «С» такую-то сумму, и обещал вернуть. Гуров насчитал семь таких расписок. Суммы в них колебались от ста до трехсот тысяч рублей. Даты возврата долга ни по одной из расписок еще не наступили, ближайшая дата должна была наступить через неделю.

— Вот, возможно, и причина убийства Кашкина, — все так же, разговаривая сам с собой, произнес Гуров.

Произнес — и сразу оглянулся: не услышит ли кто? Но рядом никого не